«Сказать, что Владимир Вольфович был в ярости — ничего не сказать. Сначала он кричал, что посадит нас всех в Лефортово. Потом спрашивал, знаем ли мы, как пахнут свежевырытые могилы, и пообещал, что скоро узнаем.
Помню, после того разговора я ехала домой и думала: «Зачем я ввязалась в это? У меня же маленькая дочь! Больше — никогда!»
Но на следующий день Жириновский был уже прежним — спокойным, умным, неагрессивным. И благодарным клиентом».